Осмелеть-то она осмелела, повзрослеть-то она повзрослела, расцветать-то она расцветала, а чего со всем этим делать дальше – понятия не имела. Догадывалась, что прежде надо бы головой варить, да выпаривать, да обжаривать, но кто ж подкинет ума, когда мыслишек нема.

С болью в сердце она вдруг поняла, что в гостиной что-то веет. Ветер рода Морлеван. Легкий бриз или тайфун, смотря по обстоятельствам. Эти четверо были детьми человека-вихря, опустошившего ее детство. Что-то объединяло их, что-то такое, что ей было недоступно. И, может быть, чтобы не разбить себе сердце, она должна просто принять это. Жозиана бесшумно, на цыпочках вышла.

Линдт работал на стыке физики, химии и, кажется, математики — на той невероятной высоте, где исчезают последние человеческие сомнения и сквозь истончившуюся ткань большой науки начинает просвечивать реальная плоть Единого Бога.