Бесприданница

, на козлах. — Это за ними-с.
Вожеватов. Да почем ты знаешь, что за ними?
Гаврило. Четыре иноходца в ряд, помилуйте, за ними. Для кого же Чирков такую четверню сберет! Ведь это ужасти смотреть… как львы… все четыре на трензелях

Лариса Дмитриевна Огудалова и Сергей Сергеич Паратов

П а р а т о в. Что делать, Лариса Дмитриевна! В любви равенства нет, это уж не мной заведено. В любви приходится иногда и плакать.
Л а р и с а. И непременно женщине?
П а р а т о в. Уж, разумеется, не мужчине.
Л а р и с а. Да почему?
П а р а т о в. Очень просто; потому что если мужчина заплачет, так его бабой назовут; а эта кличка для мужчины хуже всего, что только может изобресть ум человеческий.
Л а р и с а. Кабы любовь-то была равная с обеих сторон, так слез-то бы не было. Бывает это когда-нибудь?
П а р а т о в. Изредка случается. Только уж это какое-то кондитерское пирожное выходит, какое-то безэ.

Лариса Дмитриевна Огудалова и Сергей Сергеич Паратов

П а р а т о в. Мне не для любопытства, Лариса Дмитриевна; меня интересуют чисто теоретические соображения. Мне хочется знать, скоро ли женщина забывает страстно любимого человека: на другой день после разлуки с ним, через неделю или через месяц... имел ли право Гамлет сказать матери, что она "башмаков еще не износила" и так далее.
Л а р и с а. На ваш вопрос я вам не отвечу, Сергей Сергеич; можете думать обо мне, что вам угодно.
П а р а т о в. Об вас я всегда буду думать с уважением; но женщины вообще, после вашего поступка, много теряют в глазах моих.
Л а р и с а. Да какой мой поступок? Вы ничего не знаете,
П а р а т о в. Эти "кроткие, нежные взгляды", этот сладкий любовный шопот, -- когда каждое слово чередуется с глубоким вздохом, -- эти клятвы... И все это через месяц повторяется другому, как выученный урок. О, женщины!
Л а р и с а. Что "женщины"?
П а р а т о в, Ничтожество вам имя!

Вы расстроены, я не смею торопить вас ответом. Подумайте! Если вам будет угодно благосклонно принять мое предложение, известите меня, и с той минуты я сделаюсь вашим самым преданным слугой и самым точным исполнителем всех ваших желаний и даже капризов, как бы они странны и дороги ни были. Для меня невозможного мало.

Стыда не бойтесь, осуждений не будет. Есть границы, за которые осуждение не переходит: я могу предложить вам такое громадное содержание, что самые злые критики чужой нравственности должны будут замолчать и разинуть рты от удивления.