Автобиография

Марк Твен завещал опубликовать свою автобиографию спустя сто лет после смерти. В 2010 году, в соответствии с указаниями создателя Тома Сойера и Гекльберри Финна, его воспоминания увидели свет на английском. На русском “Автобиография” в самом скором времени выйдет в Редакция Neoclassic. Свою “Автобиографию” Твен начал писать, с переменным успехом, в 1870 году и до 1905 года сделал не менее тридцати попыток — черновики этих “фальстартов” хранятся и по сей день в библиотеках и “Архивах Марка Твена”. Но лишь в 1906 году Твен начал систематически надиктовывать стенографистке то, что в будущем стало окончательной художественной версией его жизни и творчества. Как отмечет в своем предесловии к книге Гарриэт Элинор Смит, проект Твена по созданию своей автобиографии увенчался успехом — но успехом запоздалым. Основными причинами столь долгой работы над текстом стало, по иронии судьбы, отсуствие стенографистки, которая была бы одновременно отзывчивым слушателем, и отсутствие “правильного способа” надиктовывания автобиографии — к нему Твен пришел лишь через 35 лет после начала работы над книгой. “В этой «Автобиографии» я буду учитывать тот факт, что говорю из могилы. Я в буквальном смысле говорю из могилы, потому что к тому времени, когда эта книга выйдет из печати, буду уже мертв. Во всяком случае — чтобы быть точным — девятнадцать двадцатых этой книги увидит свет только после моей смерти. Я предпочитаю говорить из могилы, а не при жизни, по веской причине: отсюда я могу говорить свободно. Когда человек пишет книгу, имея дело с частными сторонами своей жизни — книгу, которой предстоит быть прочитанной, пока он еще жив, — он уклоняется от того, чтобы высказываться со всей откровенностью. Все его старания сделать это терпят неудачу, он пытается совершить невозможное для человеческого существа. Самый откровенный, свободный и личный продукт человеческого ума и сердца — любовное письмо: пишущий получает неограниченную свободу изложения и выражения, потому что сознает, что ни один посторонний не увидит написанного. Иногда впоследствии происходит нарушение обязательств, и когда автор письма видит свое творение напечатанным, то чувствует себя мучительно неловко и понимает, что никогда не стал бы изливать душу с такой мерой откровенности, если бы знал, что пишет для публики. Он не находит в письме ничего, что было бы неправдой, бесчестным или недостойным уважения, но вне зависимости от этого он вел бы себя гораздо более сдержанно, если бы знал, что пишет для печати. Мне кажется, я смогу быть настолько же искренним, свободным и нестесненным, как в любовном письме, зная, что написанное не будет выставлено ни на чей суд до тех пор, пока я не умру и не стану ничего не ведающим и безразличным”.