Белка смотрела на него с экрана, он водил взглядом по ее обнаженным плечам, представлял, как ниже могла бы открыться коническая грудь с торчащими сосками, воображение дорисовывало ниже чуть выпуклый живот, крутые бедра и длинные ноги. Взгляд его упирался в глаза девушки, они чуть щурились и проникали в самую его глубину. Губы складывались в улыбку, на щеках появлялись ямочки, курносый нос был слегка забрызган веснушками. Вот она подняла руки и забросила их за голову, вот высунула язычок и скорчила уморительную рожицу, вот выглядывает из-за розы, и в глаза ее можно нырнуть не раздумывая, утонуть без малейшего сожаления, даже без надежды на вечную жизнь. Ты ведь ее любишь не за грудь и бедра, не за попку, ты любишь ее за эту улыбку, за этот взгляд, обращенный к тебе, таящий в себе обещание всего, что ты хочешь. И как ты раньше об этом не думал. Ты всегда хотел нащелкать ее голую, с раздвинутыми ногами, с вытекающей оттуда спермой, с опаловыми каплями на груди и щеках, на губах и подбородке. И что, она становилась от этого красивее? Нет, это просто знаки владения: она позволяет тебе с собой это делать, и это поднимает тебя в своих собственных глазах. Глупость какая.

Так проникновенно!

Вот черноволосая девушка у зеркала со смартфоном в руке – смотрит сосредоточенно в экран. Вот она же, уже улыбаясь, смотрит в зеркало. Вот кокетливо сдвигает бретельку платья, обнажая плечо, опускает платье вниз, очень симпатично, и соски уже торчат, давай дальше, платья уже нет, руки сдвинуты на груди, вот и трусики опущены вниз, и ладошка прикрывает интересное место, ну, давай, Маринчик! Девушка поднимает руки, закидывает их за голову, в ее улыбке скользит смущение, это явно в первый раз, это видно сразу по ее позе, по глазам. Это ж не он заставлял тебя делать, ты сама, тебе самой захотелось отдать себя, ты репетируешь у зеркала то, что будет потом. И совсем ты не похожа на бл*дь, обычная девчонка, как же ты на это пошла, в трезвом уме и твердой памяти, пощелкала, потом вставила в сообщение и… «Отправить». Клик, и твоя будущая жизнь изменилась - эффект бабочки, ты хочешь это сделать и делаешь и не думаешь, что будет потом.

…Они сбросили на песок одежду и потихоньку зашли в море, вода была густая и теплая, ласкала их лодыжки, икры, бедра. Они поплыли в свете лунной дорожки, плыли минут пять, остановились, болтая ногами, молча трогали друг друга руками, гладили кожу, вели себя тихо; ночь окружала их тайной, только светящиеся водоросли рисовали абрисы их тел в воде. Так же тихо, не сговариваясь, они поплыли обратно, доплыли до пены прибоя, ощутили дно и соединились, сплелись в одно целое, диковинное мифическое морское животное о двух головах. Животное это било руками и ногами по воде, поворачивалось, перекатывалось, стонало, рычало, пока не выдохлось и не распалось на две части. Они обессиленно лежали на спинах, разбросав руки и ноги, омываемые легкими волнами.
- Знаешь, Бельчонок, так хорошо, что не жалко и умереть.
- Ты что! Не хочу я умирать!
- Это древнегреческое представление о счастье: умереть молодым, на пике, не изведав боли и страданий.
- Ну брось, Мишка! Ну какие страдания! Мне никогда не было так хорошо!
- Вот именно.
- Ну не буду я умирать! Я еще тебя не наелась! А ну иди сюда!
Они опять набросились друг на друга, слизывали соленую воду с кожи, пили друг друга, доставали языками до самых потаенных мест, проникали в них без всякого стыда. Белка забралась сверху, умостилась, ритмично задвигала бедрами, вонзила ногти в грудь Михаила, потом выгнулась назад, оставив на его коже красные полосы, упала вперед, впилась зубами в его шею, губами в его губы, прижала его своим телом к песку, заерзала вправо-влево, вытянула ноги, сжала их изо всех сил, отпустила и рывком откатилась в сторону.
- Все! Я наелась! А умирать все равно не хочу! И тебе не дам! Ты слышишь, Мишка?!
- Так ты, может, меня немножко любишь?
- Я тебя, Дуридома, до ужаса просто люблю. Даже сейчас вот, когда наелась. Все равно люблю. Лежу себе и люблю.
- Ты так красиво лежишь. Ноги раздвинуты. Море в тебя входит. Потом выходит. Оно тебя немножко имеет, Бельчонок. Чувствуешь?
- Ну и пусть. Тебе что, жалко?
- Завидно немножко.
- А ты не завидуй – тоже заходи. Хочешь?
- Ты забываешь, где мы. Может именно сейчас морской бог Посейдон, притворившись морем, входит в тебя. Понимаешь? Бог. В тебя.
- Ну не нужен мне никакой бог! Идешь?
- Опять?
- Опять!
- Ну держись!