За этими действиями Советского Союза просматривается другой замысел, касающийся всей Европы. Германия с сентября 1939 года вступила в войну с Францией и Великобританией. Эти страны были значительно сильнее Германии за счет своих колониальных владений, а также обладали сильной армией, флотом и авиацией. Французская армия опиралась на линию Мажино — укрепления на французско-германской границе. Принимая во внимание все эти обстоятельства, Сталин мог рассчитывать, что Германия может увязнуть в войне с этими своими врагами и растратить в борьбе с ними свои ресурсы.
В подобной ситуации можно было прогнозировать несколько возможных исходов. Во-первых, Франция и Великобритания могли сокрушить и разгромить Германию. В побежденной стране немецкие коммунисты при поддержке Коминтерна имели возможность прийти к власти. Тогда СССР мог вступить в войну против Франции и Великобритании и имел бы серьезные шансы разгромить их коалицию на суше и выйти к Атлантике. В этом случае страны Юго-Восточной Европы скорее всего перешли бы на сторону СССР, что создавало условия для разгрома Италии и выхода в Средиземное море для действий против британцев и перерезания британских коммуникаций и сообщения с колониями.
Британский флот столкнулся бы с сильным противником — советским Балтийским флотом. Во время войны в крайне неблагоприятных условиях (сетевые и минные заграждения, тральщики и эсминцы, шумо-пеленгаторные станции и т. д.) Балтфлот показал себя с самой лучшей стороны. Немецкий флот потерял на Балтике 280 боевых кораблей, в том числе 2 линкора, 3 крейсера, 16 эсминцев, 18 сторожевых кораблей, 59 тральщиков и 16 подводных лодок и 624 транспорта общим водоизмещением около 1,6 млн брт. Советскую подводную лодку в среднем атаковали четыре раза за поход и сбрасывали в среднем по 40 глубинных бомб. Некоторые лодки подвергались интенсивным атакам, в которых немцы сбрасывали по 240–250 глубинных бомб. Британский флот не был готов развить такой уровень противолодочной обороны.
Во-вторых, Франция и Великобритания, с одной стороны, и Германия, с другой стороны, в ходе затяжной войны могли серьезно подорвать свои ресурсы, и тогда СССР смог бы разгромить их по частям на суше и тоже выйти к Атлантике и Средиземному морю.
В обоих случаях СССР получал бы в свое распоряжение колоссальный военно-промышленный и людской потенциал Европы, и тогда позиции Великобритании и США значительно ухудшались. После определенной паузы можно было бы или заняться революционизированием многочисленных колоний европейских стран, или попытаться сокрушить вообще все основные империалистические страны.
В-третьих, Германия после длительной и изнурительной войны могла бы одержать победу над Францией и Великобританией на суше и не смогла бы противостоять натиску Красной Армии и действиям коммунистов в захваченных Германией странах. И в этом случае СССР добивался бы победы в Европе, причем на правах освободителя от тягот империалистической войны, от ига капитала, а также стороны, значительно облегчающей жизнь широким трудовым массам. Как СССР мог помогать в социально-экономическом развитии стран, видно на примере Западной Белоруссии, Западной Украины и Бессарабии.
Вряд ли это была четко разработанная и детальная программа. Скорее всего это был некий общий замысел, даже не положенный на бумагу, который изменялся и уточнялся применительно к изменению обстановки и конкретным военно-политическим условиям. Длительная и изнурительная война Германии с Францией и Великобританией для Советского Союза была объективно выгодна, поскольку действительно позволяла накопить сил и вступить в войну в ее решающей фазе и обеспечить себе полную победу в Европе с возможностью революционизирования колоний европейских держав.

— Помолчи, — резко сказал робот. — Ангел приближается.
Я обернулся, проследил его взгляд.
И у меня затряслись коленки.
По рыхлой облачной вате, словно по твердой земле, шел к нам ангел. В два человеческих роста, в сверкающих белых одеяниях, с пылающим огненным мечом в руках. За спиной лениво, ненужно били о воздух два белоснежных крыла. Волосы ангела белокурыми прядями ложились на плечи, из-под ниспадающих одежд виднелись босые ноги. Временами он загребал ими клочья облаков, иногда шел прямо по воздуху. Глаза — огромные, мудрые, но при этом человеческие, — смотрели на нас.
— Уходи, человек, — сказал робот.

только существо, по природе злое, может понять, какую свободу оно обретает, творя добро.