Любопытный факт: Dawn провел в поясе астероидов восемь лет и совершил три оборота вокруг Солнца, но не встретил ни одного астероида кроме Весты. Это показательный пример того, насколько заполнено астероидами пространствов самой гуще Главного пояса.

Если верить закону Мура, то за 1992–2012 годы компьютеры ускорились примерно в 8000 раз. Сравните с почти полумиллионным ускорением алгоритмов! Получается, что если вам нужно решить задачу линейного программирования, то лучше использовать старый компьютер и современные методы, чем наоборот, новейший компьютер и методы начала 1990-х. Мы не устаем восхищаться прогрессом компьютерных технологий. При этом математика достигла гораздо большего прогресса, и никто даже не заметил!

Ямпольский был интеллигентным человеком с высшим образованием, состоял в Литературно-артистическом обществе, Союзе драматических и музыкальных писателей и в повседневной жизни, конечно, не изъяснялся на языке «Свадьбы Шнеерсона». Но он прекрасно знал быт, обычаи, нравы, привычки, жаргон, фольклор одесского обывателя и к тому же в самом начале 20-х состоял заведующим городским карточным бюро. А уж там перед ним проходила «вся Одесса», измученная революцией, гражданской войной, интервенцией, национализацией, мобилизацией, контрибуцией, реквизицией, декретами, уплотнениями, облавами, обысками, арестами, налетами, митингами и собраниями, голодом и холодом, безжалостно, что называется, по живому, разодранная на «работающих», «неработающих», «совслужащих», «несовслужащих», «трудовой элемент», «нетрудовой элемент»…

Волны распространяются сами по себе. Переменное электрическое поле порождает магнитное поле, переменное магнитное поле порождает электрическое. Так и поддерживают друг друга – в пустоте.

Представьте себе человеческое общество, в котором этот «брак неба и земли» состоялся: всем знакомо чувство чуда, все щедро раскрываются навстречу любой новой идее и ни одну гипотезу не отбрасывают, если нет на то существенных причин, однако предъявляют строжайшие требования к доказательствам (и это для них тоже вторая натура), причем с не меньшей суровостью проверяют те концепции, которые лично им дороги, чем те, которые они могли бы отвергнуть равнодушно.

Эмоции имеются у всех млекопитающих и у многих других видов живых существ: страх, плотское желание, надежда, боль, любовь, ненависть, потребность в руководстве. Люди, вероятно, больше задумываются о будущем, но у нас нет ни одной уникально «человеческой» эмоции. С другой стороны, наукой никто, кроме нас, не занимается. Так с какой же стати утверждать, будто наука «обесчеловечивает»?

Наука кое в чем должна отличаться от других человеческих дел. Разумеется, и на ученых точно так же влияет культурная среда, и они тоже порой бывают правы, а порой нет (так происходит в любой сфере человеческой деятельности), однако наука отличается стремлением создавать проверяемые гипотезы, напряженным поиском того решительного эксперимента, который либо подтвердит, либо опровергнет новую идею, отличается страстностью споров по существу и готовностью отказаться от несостоятельных идей. Если бы мы не видели собственной ограниченности, не искали дополнительных данных, не проводили бы контролируемые эксперименты, если бы относились к фактам без уважения, то не имели бы путеводной нити в поисках истины. Оппортунизм и страх вынудили бы нас следовать любому идеологическому ветерку, и не было бы вечных ценностей, за которые мы могли бы уцепиться.

Справедливо ли судить нас по неведомым стандартам будущего? Иные из обычаев нашего века следующие поколения, несомненно, сочтут варварскими. Например, манеру укладывать малышей и даже младенцев в одиночестве, а не под боком у родителей; или злоупотребление националистическими страстями с целью завоевать популярность и получить высокий пост; или коррупцию и взяточничество как образ жизни; или содержание зверей в доме; или поедание животных и содержание приматов в клетке; или уголовное наказание взрослым людям за употребление наркотиков; или пренебрежительное отношение к образованию детей.
В ретроспективе какие-то личности выделяются из общей массы. Для меня это уроженец Англии и американский революционер Томас Пэйн, который существенно опередил свое время. Он отважно боролся с монархией, аристократией, расизмом, рабством, суеверием и сексизмом, когда все вышеперечисленное входило в общепринятую мудрость. Он упорно и неколебимо критиковал традиционную религию. В трактате «Век разума» (The Age of Reason) Пейн писал: «Читая описание непристойностей, оргий, жестоких казней и пыток, беспощадной расправы над врагами – а такими историями Библия переполнена, – как не счесть ее словом дьявольским, а не Божьим? Эта… книга послужила развращению и отуплению человечества». И в этом же трактате Пэйн выражает глубочайшее почтение творцу Вселенной, чье существование, как он полагал, очевидно из изучения окружающего мира.

Кто принижает разум, пусть задумается, разумно или неразумно спорить с разумом, ибо если они спорят с ним на основании разума, то тем самым утверждают тот самый принцип, который ниспровергают, а если спорят без разума (а так им и следует, чтоб оставаться последовательными), то разумного спора не заслуживают.

Спонтанная ремиссия всех видов рака происходит с вероятностью от 1:10 000 до 1:100 000. Если хотя бы 5 % паломников отправились в Лурд с таким диагнозом, только «чудесных исцелений» рака должно было произойти от 50 до 500. Поскольку из 65 признанных исцелений далеко не все произошли у раковых больных, спонтанная ремиссия в Лурде происходит, видимо, реже, чем у больных, оставшихся дома. Разумеется, если бы вы оказались в числе 65 счастливцев, ничто не убедило бы вас в том, что не паломничество стало причиной выздоровления… Post hoc, ergo propter hoc.