Кое-как выйдя из останков «Москвича» и подняв капот, мы пытались, стоя посреди проезжей части, вернуть к жизни этот чудо-продукт отечественного индустриального онанизма.

Путешествия, которое научило мои глаза бояться, а руки — делать.

Путешествия, которое научило меня смеяться, даже когда всем не до смеха, и плакать, когда никто не видит.

Путешествия, которое научило меня любить жизнь и ненавидеть смерть во всех ее проявлениях.