Хлопотливая работа полиморфно-ядерных лимфоцитов, кислород и галоиды, превращающиеся в перекись водорода и активированный хлор. Высокое чудо рождения гноя. Мы обеззараживаем себя сами, мы это умеем. Хлорка, перекись. Все свое ношу с собой. Заноза выплывает из пальца, края раны смыкаются, соединительная ткань торопливо проштопывает ее по краям. Волшебная дверца снова прячется за нарисованным холстом.

Я смотрел на Грету. Волосы стояли дыбом вокруг бледного лица. Меня всегда удивляло, что люди покупаются на рекламу шампуня, где говорится, будто шампунь оживляет волосы. Вот только жизни в волосах сроду не было, так что и оживлять там нечего. Волосы – мертвая ткань, чешуйки, вырастающие из волосяного фолликула. В них столько же жизни и вашей индивидуальности, сколько в испражнениях. Волосы – это наша история, то, чем мы были, что ели и чем занимались. И назад пути нет. Перманентная завивка на голове у Греты представляла собой мумифицированное прошлое, ледниковый период, такой же жуткий, как сама смерть.

Я сделал главный ход в своей жизни. Это что-то, скажу я вам. Фонтан брызг. Нырок чудо-лебедя в вечность.

слова самого Геббельса: «Крестьянин и рабочий напоминают человека, сидящего много лет в глухом каземате. После бесконечной темноты его легко убедить в том, что керосиновая лампа – это солнце…»