Поэты говорят, что только хорошее и остается в памяти, остальное забывается. Они оптимисты, эти поэты…

Некоторые встречи никогда не случаются в этом подлунном мире. Страдающий приапизмом никогда не встречает нимфоманку, человек с незапоминающейся внешностью никогда не встречает двойника, о котором ему все твердят, воинствующий атеист никогда не встречает Бога, параноик никогда не встречает ораву шпионов, которые его преследуют, и чиновнику на грани увольнения никогда не встретить своего патрона выходящим из сомнительного заведения.

Она решила бежать и добежала до холодильника. И стала безвкусно заедать своё «не то и не так». С каждым днём она становилась всё более круглой, принимая совершенную форму. Скоро в жировом шаре исчезли руки. Потом ноги. И наконец голова. Теперь она могла бежать ещё быстрее. Она покатилась очень-очень-очень быстро. И скатилась в гроб. Она сумела сбежать.

Она дошла до ручки. И открыла дверь.

Мир не причинил мне зла, он всего лишь разочаровал меня.

Несмотря на приличную скорость и слепящее солнце, мне удалось различить двух обнаженных людей. Они бегали друг за другом у самой кромки воды, один размахивал ружьем для подводной охоты. И у меня возникло чувство, что слово «логика», произнесенное секундой раньше, несколько изменило свое значение.

Ну вот, именно в этом случае статистика нам и доказывает, что ты круглый дурак, потому что у тебя всего один шанс из нескольких миллиардов попасть в авиакатастрофу. То есть можно сказать, что у тебя так же мало шансов выиграть в лото, как разбиться, выпав из самолета. И все-таки играть ты играешь, а летать не летаешь. Скажи, где тут логика?

Что такое пицца? Обыкновенный кусок теста, который раскатывают в более или менее правильный крут и засыпают смесью самых разных съестных изысков, начиная с соуса и кончая сыром, притом без всякой системы. В общем, нечто вроде запеченного бутерброда, покрытого всякой всячиной. И вот за это, оказывается, можно убить…

Настал вечер, когда мы встретились снова — я, убитый отчаянием, и она, с лиловым синяком в пол-лица. Я понял, что в своих семидесяти письмах не смог как следует скрыть свое вожделение к ней. А она не смогла как следует скрыть письма.

Бродить по улицам целый день с заряженным револьвером — вот он, удобный случай стать кем-то другим.