Глубина испытанного им облегчения лишь подчеркивала силу той боли, которая наконец отступила,

разрушить, расправиться со всем, что было… как будто этого никогда и не существовало.

беззащитно застывшую с какой-то доведенной до отчаяния гордостью готовую принять от него любой удар, заранее оправдывая его,

не перестаю думать о том, какое чудо, что наш брак продолжается. Теперь я верю, что он не будет разорван. Чем-либо или кем-либо.

— Ты все еще ждешь, что она вернется?

Все говорили, что это прекрасно и вдохновляюще. Но он не чувствовал себя вдохновленным. Он вообще ничего не чувствовал.

Я люблю тебя, Доминик. Я так люблю тебя, что остальное для меня ничего не значит — даже ты сама.

— Но он счастлив. Разве ты не видишь, что он счастлив?
— Самое опасное, что с ним могло случиться.

никак не разберу, когда ты говоришь то, что на самом деле думаешь, а когда подстраиваешься под меня.
— Не надо лезть в дебри психологии, заблудишься.

ее обычная немногословность, привычная сдержанность здесь, перед ним, оставили ее, ее тянуло открыться, искренне, просто всем поделиться, что было бы немыслимо с кем-нибудь другим.