Шамиль Идиатуллин: 8 современных авторов, которых точно стоит читать

К началу нового тысячелетия детектив попытался умереть и почти преуспел. Помешали скандинавы и британцы. Кейт Аткинсон оказалась одной из наиболее значимых помех. Её цикл про брутального, но недотёпистого сыщика Джексона Броуди, бывшего военного и полицейского, а потом то нувориша, то счастливого и сразу обманутого мужа, но в основном растерянного неудачника и немножко детектива, прогремел во всём мире, стал основной неплохого сериала и предметом тихого культа у нас – спасибо, помимо прочего, роскошному переводу.
Первая книга, «Преступления прошлого», была социально-психологическим романом, замаскированным под детектив. Вторая, «Поворот к лучшему», оказалась более хитрой штукой: горько-остроумный социально-психологический роман очень небрежно притворялся триллером – а в последней буквально строчке выяснялось, что это был, оказывается, честный старомодный детектив – так что можно открывать титул и начинать чтение сначала, уже под этим углом. Две последние книги, «Ждать ли добрых вестей» и «Чуть свет, с собакою вдвоём» вообще можно воспринимать не столько как детектив, сколько как антидетектив: поиск преступника, а то и следа преступления ведёт в самую неверную сторону и бесславно завершается, когда жертвы или преступник сами окликают сыскарей, предварительно прохаркавшись сквозь кровь. Особую прелесть таким развязкам добавлял тот факт, что все решающие действия приходилось брать на себя довольно слабым женщинам – пока сильные мужики бестолково метались туда-сюда и огребали по разным местам.
При этом книги Аткинсон всякий раз – шикарная британская проза, всё как мы любим, со звенящим слогом, кружевом бытописательства и энциклопедией современной жизни, переизбытком ядовитого глума и финальным залпом всех-всех-всех ниточек, волосков и ружей, разбросанных в ходе действия по стенам и углам.
Книги Аткинсон не про Броуди потрясли меня чуть меньше – но тоже достойны самого пристального внимания, в первую очередь печальная дилогия «Жизнь после жизни» – «Боги среди людей», историческая драма с мощным привкусом мистической притчи.

Эдуард Веркин – единственный известный мне панчер современной русской литературы. Разминается он на коммерчески успешных фантастике, приключениях и хорроре, имеющих широкий круг юных поклонников, а всерьёз работает редкими, но убийственными текстами, которые действуют на читателя, как поставленный удар в подбородок: голова ясная, мысли светлые, а руки-ноги висят ленточками – и двинуться невозможно. И забыть нельзя.
Особого внимания, на мой взгляд, заслуживают военная драма «Облачный полк» и так называемая провинциальная трилогия, состоящая из романов «Друг апрель», «Мертвец» и «Кусатель ворон». В целом внимания взрослого читателя заслуживает каждая книга, выходившая в персональной серии Веркина в «Эксмо». Ну и лично я с нетерпением жду нового романа «Остров Сахалин», в котором, надеюсь, произойдёт смычка Макса Острогина (под этим псевдонимом написан взрослый пост-ап цикл «Инферно») с тем самым Веркиным, которого лично я считаю одним из самых важных и нужных современных писателей.

Мария Галина – типичный «свой среди чужих»: она по справедливости входит в топ авторов так называемой Большой литературы, при этом плетёт сюжеты из материала масслита – и получается про жизнь, не самую хорошую, но нашу. Наиболее известны её романы «Малая Глуша» (действие первой части происходит в благополучнейшей сонной Одессе 1979 года, в которую вторгается несовместимый с жизнью ужас, совсем небольшая вторая часть разворачивается в 1987-м в угрюмой сельской местности, и холодноватая бледность повествования взрывается яростным финалом) и «Автохтоны» (очень литературный ажурный триллер про поиски себя в аккуратном чужом городе). Но каждая книга Галиной и каждый рассказ нескольких сборников трогают, окрыляют и ушибают не меньше.

Сергей Жарковский – автор «Я, Хобо», лучшего фантастического романа за последние 15 лет, производственного триллера из грандиозного и жестокого космического будущего. Задворки Вселенной, железные кишки кораблей и станций, обрат вместо воздуха и пять литров воды на питьё с подмывом: весёлые, злые и деловитые космачи тянут межзвёздную трассу во имя Земли и императора. Зачем эта трасса нужна, никто не знает: космос и чужие планеты для человека смертельны, высадка на чужой грунт не просто убивает, а превращает в зомбаков. Впрочем, ни космачей, ни колонистов, которых генетически затачивают под новую планету, такие вопросы не парят. Они, в общем-то, дети вдвойне, их такими вылупили. Все отважные пилоты, бройлеры и прочие храбрые покорители пространств — клоны, которые появляются на свет 15-летними, а к 18 годам считаются ветеранами, дослужившимися до отправки на далёкую прекрасную Землю, давно ставшую таким же фигурантом инвективных конструкций, как мать-колба. Главный герой книги тоже, конечно, клон, а вся книга – многоуровневое изощрённое объяснение того, как он из спокойного трудяги-пилота стал убийцей, пиратом и личным врагом императора и всей далёкой прекрасной Земли.
Уже почти 15 лет истинные любители ждут обещанного и вроде даже написанного продолжения. А перфекционист Жарковский всё рихтует его по сороковому заходу, а сам тем временем пишет литературную основу для загадочного проекта Zona, который вроде бы будет включать в себя книги, арт-галереи, сериал, игру и что только не. Вышли два романа: «Очень мужская работа» (писался под знаменитую серию «С.Т.А.Л.К.Е.Р.», на мой взгляд, ставшую – вместе с другими коммерческими циклами – одной из причин упадка и разрушения отечественной фантастики, но там не пригодился) и «Эта тварь неизвестной природы». Оба очень круто придуманы и написаны. Но мы всё равно ждём «Хобо».

Павел Калмыков – лучший российский сказочник, причём не только в современном зачёте. Он прославился в 1989 году, когда в журнале «Уральский следопыт» вышла его сказка «Школа мудрых правителей» (она же «Истории королятника», она же «Очень правдивая сказка», она же «Королятник, или Потусторонним вход воспрещён»). Весёлая, шебутная и умная история про планету Бланеду, на которой буянили разудалые короли, шуты и генералы с именами типа Зерёша, Бажа или Антрюжа, здорово выделялась на тогдашнем мрачном фоне, несколько раз переиздавалась и расходилась в пересказах, перепевах и ролевых играх. Потом Калмыков написал повесть «Ветеран Куликовской битвы, или Транзитный современник» – тоже очень умную насмешливую сказку с полубезумным сюжетом, при всём при том жёстко прописанным и логично завязанным: несколько уральских школьников принимаются искать чокнутого пенсионера-дебошира, который оказывается Кощеем Бессмертным. Книга ждала издания 20 лет, дождалась поначалу лишь малотиражного релиза, но недавно была выпущена так, как давно заслужила. Отдельное огромное достоинство «Ветерана Куликовской битвы» – хулиганская повесть является очень точным и очень, увы, редким документом времени и места действия (поздняя перестройка, Ирбит Свердловской области).
Таким же обаятельно разудалым документом стала повесть «Клад и другие полезные ископаемые» – но уже нашего нынешнего места и времени, в котором хочется жить. При этом ключевую роль в книжке играет исторический пласт, представленный очень обстоятельно, однако ж легко и остроумно – хотя рассказать о жестокой осаде Петропавловска англо-французской эскадрой таким тоном, не срываясь в постыдную легковесность либо заскорузлую батальщину, вроде невозможно. Калмыков смог. Потому что, с одной стороны, гений, с другой – уже вполне квалифицированный спец по Тихоокеанской кампании 1854 года: Калмыков копал материалы для ретроспективной линии «Клада» лет пять и копает до сих пор, публикуясь уже и в исторических монографиях.
А с детьми следует читать сказку «Лето разноцветно-косолапое» – очень добрую и захватывающую историю о камчатской школе медведей, собравшей косолапых учеников со всего света.

Шпионский роман в России умер, так и не родившись. Единственное – и блестящее – исключение составляет цикл Сергея Костина о Пако Аррайе – некогда беглом кубинском диссиденте, а ныне состоятельном американце средних лет, владельце элитной туристической компании, вегетарианце, заботливом отце, счастливом муже и честном человеке, который страшно устал врать любимой американской семье и помнить, что где-то очень далеко у него есть любимая, хоть и совершенно неузнаваемая Родина. Потому что на самом деле Пако Аррайя – выросший в СССР сын испанского коммуниста и полковник Службы внешней разведки.
Костину здорово не повезло с издателями и выходом к читателю. Достаточно сказать, что первые три книжки цикла были подписаны тремя разными именами, да и потом автора, журналиста и историка разведки, то и дело путали с полным тёзкой-фантастом.
Цикл Сергея Костина с самого начала был уникальным для отечественной литературы явлением: столь правдоподобного, хорошо прописанного и обаятельного шпионского романа у нас не было и, видимо, не будет. Доброжелательная компетентность и, не побоюсь этого слова, гуманизм (вернее, побоюсь, но повторю с уточнением: воинствующий гуманизм) редкие птицы на наших небесах, а уж в литературе, тем более рассказывающей о спецслужбах, вообще фрукты небывалые. Но Костину удаётся держать планку с маркой: читатель верит Аррайе и в Аррайю, оказавшегося в очередной непростой ситуации. Каждая книга про совестливого нелегала сочетает острый сюжет с изрядной суммой этических головоломок, не забывая про естественный для шпионского триллера этнографический компонент. Аррайя решал задачки, связанные с выживанием и выцарапыванием информации, во Франции («В Париж на выходные», роман выходил также под названием «Бог не звонит по мобильному»), Афганистане («Афганская бессонница»), Индии («Рам-Рам»), Эстонии («Смерть белой мыши») и Великобритании (дилогия «По ту сторону пруда»). Последние годы Костин сосредоточен на теле- и кинопроектах – в частности, в качестве консультанта знаменитого сериала о российских нелегалах «Американцы». Но мы ждём и надеемся, что Пако вернётся.

Несбё – главная, наряду с покойным Стигом Ларссоном, но, к счастью, живая, здоровая и многообразно активная ударная сила скандинавского нуара, справедливо известен и любим во многих частях света благодаря циклу про Харри Холе, завязавшего алкаша на грани перманентного штопора и единственного в Норвегии спеца по серийным убийцам. Цикл остановился было на десяти романах, но, к радости поклонников, в прошлом году к ним прибавилась одиннадцатая книга, «Жажда», которая не особо роняет планку и позволяет рассчитывать на регулярные продолжения.
Я начал читать Несбё неправильно, с первого романа («Нетопырь», про австралийские злоключения Холе). Книга оказалась сильной, странной, не очень приятной и не слишком детективной – скорее, сумбурный триллер, бегающий по спирали и систематически срывающийся то в глум, то в чернуху. Продолжать хотелось не особо, но мне повезло – под руку попался «Снеговик», седьмой и самый раскрученный роман серии. И я увяз.
«Снеговик» – откровенно скандинавский роман: в смысле, очень социальный, весь в бытовых складочках и классовых неувязочках, как у Валё – Шёвалль, просчитанный и развесистый, как у Ларссона, но (не хочу никого обидеть) сильно грамотнее и мощнее как детектив – с кучей ружей, каждое из которых пробивает стену в нужный момент и совершенно неожиданно для читателя. К завершению первой трети я легко догадался, кто кого убивает и зачем, и пару страниц упивался снисходительным сочувствием к современным детективщикам, которые ваще ничо не умеют. А на третьей странице упоения автор ткнул меня, снисходительно сочувствующего, в эту самую догадку и поинтересовался: вот этот, да? Не, не угадал. И поволок, оглушённого, до следующей блистательной догадки – которых в итоге набралось штук пять. И естественно, только последняя оказалась правильной – потому что автор так захотел. Вернее, счёл нужным напомнить: первую главку внимательно читал? Теперь понял?
Так я увяз. Прочитал весь цикл Несбё (и «Снеговика», когда до него дошла очередь, перечитал с совершенно новым удовольствием). И теперь заклинаю любителей острых сюжетов, по недоразумению не знакомых ещё с циклом про Холе, во-первых, срочно исправить эту оплошность, во-вторых, всё-таки пропустить первые две книги, «Нетопырь» и «Тараканы». В них автор раскачивается в не слишком приятном ключе. Беритесь сразу за «Красношейку» и дальше идите по порядку (кстати, в США цикл поначалу так и переводили, с третьего тома). А первую пару романов можно почитать уже после «Жажды» – в качестве бонусов.

Нил Стивенсон – фанат программирования, гик с катаной и гений, это диагноз. Он умеет писать толстенные, на 800–1000 страниц, романы-счастья, читать которые – наслаждение из числа высших. Умный, весёлый, злой и глумливый гений рассказа, парадокса и оглоушивания умеет приподнять читателя сильно выше уровня его, читателя, глаз, свалить в яму кромешного уничижения, довести до истерики любого рода, обрадовать, завести и потрясти. Иногда автор напоминает расслабившегося Гойю, который проминает тонкую моторику на тетрадном листочке, штучно отделывая всякую клетку. Причём за каждым завитком незримо болтается отдельная развесистая история, и автор готов выдать её по первому требованию, в деталях и запахах – но кто ж потребует. Читателю бы с текущим нарративом справиться – тот выдаётся с сумасшедшим драйвом и напором.
Мировая общественность, и я в её числе, полюбила автора за киберпанковскую «Лавину» и «Криптономикон», в котором интернет-авантюра 90-х плотно завязана на интриге Второй мировой войны. Далее Стивенсон наивного читателя озадачивал – то историческими трактатами в авантюрной упаковке (трилогия «Ртуть», «Cмешенье» и «Система мира», образующая так называемый Барочный цикл), то тихо бешеными фантастико-философскими притчами («Алмазный век» и «Анафем») и многослойным боевиком, вырастающим до масштабов саги («Вирус Reamde»), то олдскульной научной фантастикой с огромной фигой в последней трети («Семиевие»). А читатель ушлый знай радовался, нахваливал и советовал своим немедленно припасть.
Советую немедленно.