«Некоторые вопросы теории катастроф» – дебютный роман Мариши Пессл, права на который тут же были куплены за шестизначную сумму. Книгу высоко оценил живой классик Джонатан Франзен. Переводы на 30 языков последовали незамедлительно. В чём же прелесть и ужас романа?
«Некоторые вопросы теории катастроф» – «набоковский» триллер о невероятно эрудированном отце – университетском преподавателе и его взрослеющей на глазах дочери. Отец Гарет Ван Меер и его дочь со странным именем Синь колесят по университетским городкам США – они переезжают туда, где отцу предложат прочитать курс лекций. В последний школьный год девочка попадает в элитную школу. Её тут же отмечает загадочная, стильная и харизматичная учительница Ханна Шнайдер и приглашает влиться в закрытую группу «аристократов» – неординарных учеников. Ребята собираются по воскресеньям у Ханны, чтобы за обедом поболтать о радикальных политических движениях, классовой борьбе, Гомере и Стейнбеке, кино и стихах Блейка, Неруды и Шекспира. Мисс Шнайдер элегантна, романтична, обладает магнетизмом дивы из нуар-фильмов. Красивая киносказка быстро превращается в триллер: на первых же страницах Синь Ван Меер сообщает, что уже год не может забыть ужасное зрелище повешенной Ханны Шнайдер. Она садится за написание книги о недавних событиях, чтобы распутать тайну смерти учительницы.
Уникальная авторская манера делает чтение книги «Некоторые вопросы теории катастроф» настоящим марафоном «айронмэн» для мозга, но компенсирует изрядное напряжение сравнимым по накалу удовольствием и саспенсом. Итак, вот триатлон от Мариши Пессл, который заставит ваши мозги вскипеть.
- Аллюзии, ссылки, цитаты
«Некоторые вопросы теории катастроф» – это дистиллированный постмодернизм, доведённый практически до абсолюта. Многочисленные аллюзии, прямые и косвенные ссылки, цитаты. И часть из них к тому же фальшивые! Шестьдесят девять страниц примечаний в ненаучном тексте – вы такое видели где-нибудь ещё?
Вот героиня рассказывает о знакомстве своих родителей: «…мама, "связав свой долг, судьбу, красу и ум / С бродячим иноземцем, колесящим / То здесь, то там", влюбилась в папины рассказы о разных случаях в морях и в поле». Одна закавыченная цитата из Шекспира (без указания авторства) плавно перетекает во вторую – уже незакавыченную. И такими сюрпризами и литературными приветами текст напичкан, как пасхальный кекс – изюмом. Рассказывая о собственной внешности, Синь скромно пишет, что её рост «примерно пять футов три дюйма в носках» (совсем как Лолита, которая была такого же роста «в одном носке»).
Мало Марише Пессл скрытых цитат, она ещё без устали насыщает текст упоминаниями шедевров литературы, кино, научных работ. Делается это в примерно в такой форме: «И тут меня озарило, как Альфреда Нобеля, когда ему пришла идея оружия, способного покончить со всеми войнами (см. гл. 1 «Динамит» в кн. «Ошибки истории», Джур, 1992)». А есть ещё ботанические, зоологические, политологические термины и подробности («Продолжительность папиных романов колебалась от срока высиживания яиц утконоса (19–21 день) до срока беременности белки (24–45 дней»).
Мучение – читать такой постоянно мерцающий отсылками к другим произведениям текст? Да. Но и наслаждение одновременно: от узнавания, от расширения кругозора, от ощущения принадлежности к «кругу знающих».
- Головоломные метафоры
Таких цветастых и вычурных метафор, сравнений, образов не найти больше ни у кого. Некоторые критики назвали стиль Пессл «нестерпимо оригинальным». Оцените, вот как Синь описывает себя в ситуации растерянности и подавленности: «Я чувствовала себя как охрипшее горло. Нет – я была кашлем, скрипом кровати, чем-то унизительным. Обтрепавшейся оборочкой на застиранных трусах». Осенний пейзаж за окном: «Вверху воздушным шариком синело небо. Хрустящие осенние листья на пуантах отрабатывали глиссады и фуэте у обочины». А ещё голос мальчика, «скрипучий, как неразношенные ботинки», и пальцы музыкантов, которые «словно тарантулы, бегают по струнам и клавишам». Продолжим? «Его пустые, будто дыроколом проделанные глаза», «седые волосы свисают на лоб, словно комнатное растение, которое давно не поливали», уши, «беззащитные, словно улитки без раковины», «глядя прищуренными глазами, похожими на щёлки для монет», «слово застревало у неё во рту и потихоньку сползало обратно в горло, пока следующие слова не вытолкнут его наружу», «тишина была полная – такая бывает, я думаю, только после самой чудовищной бойни или урагана. Если прислушаться, наверное, услышишь, как луна движется по небу и земля несётся вокруг солнца со скоростью 18,5 мили в секунду».
Ощутили некоторую оторопь? Но попробуйте почитать всё это вслух и без спешки – это же наслаждение, такая языковая эквилибристика. Может быть, уже захотелось тоже попробовать выражаться как-то небанально?
- Детективная линия без поблажек
В «Некоторых вопросах теории катастроф» выстроена сложная детективная линия, в которой совершенно отсутствуют клише, облегчающие жизнь читателя, вроде пропавшего «чемодана с долларами» и «допросов». И самое ужасное: в конце вам никто не напишет чёрным по белому: убийца – дворецкий. Перед вами выложат весь пазл, дадут ключ к нему, но сопоставить А и В и сделать вывод на основе ранее данной информации придётся самому. Это не такой ленивый детектив, который можно читать в полудрёме, спокойно проворонить половину улик из первой части, а в конце всё равно на сцену выйдет детектив, который сядет в кресло у камина и всё расскажет: «В общем, дело было так и так… А убил в конце концов вот кто». Ответить на вопрос, как и почему погибла Ханна Шнайдер, придётся самому. Чем не вызов?
Роман не только интеллектуальный, но и глубокий, жизненный. О взрослении, о тех уроках и экзаменах, которые устраивает нам жизнь. О тестах на прочность и человечность, о множественном выборе и лимите времени на поиски правильных ответов.
Комментарии
15 декабря 2016 г.