Жизнь Антона Чехова

Горький, охотно посвящавший всех в подробности своих амурных похождений и даже явившийся на праздник с потрепанным на вид доказательством, покинул сборище довольно рано.

По соседству в Гаспре после сильнейшей пневмонии, едва не стоившей ему жизни, поправлялся Лев Толстой. Его состояние беспокоило Антона гораздо больше, чем собственное. (Правительство запретило распространять бюллетени о здоровье великого писателя, а рядом с его дачей дневал и ночевал священник, чтобы в случае смерти Льва Николаевича объявить миру о его раскаянии в ереси.)

На вопрос о том, как долго живут его родственники, Антон отвечал весьма приблизительно. Он признал, что кашель и поносы преследуют его с детства, а последние семнадцать лет мучает геморрой. Щуровский пометил, что Антон алкоголь потребляет умеренно, курить бросил, что сифилисом не страдает, но что в свое время лечился и вылечился от гонореи.

С Сувориным Чехов поделился наблюдениями: «Жизнь здесь совсем не такая, как у нас, совсем не такая… И богаты чертовски, и здоровы, и не старятся, и постоянно улыбаются». Ницца вновь пробудила в нем симпатии к французам. Русские же, – писал он Книппер, – «какие-то приплюснутые, точно угнетены чем-то. <…> А праздность вопиющая».

Своему ялтинскому знакомому Исааку Синани Антон и Маша обещали присматривать в Москве за его сыном-студентом Абрамом. Но 28 октября случилась беда: юноша покончил с собой. Антон вызвал отца в Москву на похороны, сообщив, что сын умер «от меланхолии». Машу он предупредил, чтобы та ненароком не проговорилась в Ялте о причине смерти. В день похорон Абрама Чехов посмотрел пьесу «Одинокие» – ее герой тоже лишает себя жизни.