Русская история. Полный курс лекций

нужны не только крепкие нервы и самоотверженные характеры, нужны еще и сообразительные умы. Как легко испортить всякое хорошее дело, и сколько высоких идеалов успели люди уронить и захватать неумелыми или неопрятными руками! Наши идеалы не принадлежат исключительно нам и не для нас одних предназначались: они перешли к нам по наследству от наших отцов и дедов или достались нам по культурному преемству от других обществ, созданы житейскими опытами и умственными усилиями других народов, раньше или больше нашего поработавших, и при создании их имелись в виду не наши, а совсем другие силы, средства и положения. Поэтому они пригодны не для всех, не всегда и не везде. Чтобы знать, какие из них и в какой мере могут быть осуществлены в известном обществе и в известное время, надобно хорошо изучить наличный запас сил и средств, какой накопило себе это общество; а для того нужно взвесить и оценить исторические опыты и впечатления, им пережитые, нравы и привычки, в нём воспитанные. Это тем необходимее, что мы живём во время, обильное идеалами, но идеалами, борющимися друг с другом, непримиримо враждебными. Это затрудняет целесообразный выбор.

Но народ, создавший это государство, по своим духовным и материальным средствам ещё не стоит в первом ряду среди других европейских народов. По неблагоприятным историческим условиям его внутренний рост не шёл в уровень с его международным положением, даже по временам задерживался этим положением. Мы ещё не начинали жить в полную меру своих народных сил, чувствуемых, но ещё не вполне развернувшихся, не можем соперничать с другими ни в научной, ни в общественно-политической, ни во многих других областях. Достигнутый уровень народных сил, накопленный запас народных средств – это плоды многовекового труда наших предков, результаты того, что они успели сделать. Нам нужно знать, чего они не успели сделать; их недоимки – наши задачи, т. е. задачи вашего и идущих за вами поколений.

Может ли научная история отечества иметь свою прикладную часть для детей его? Я думаю, что может и должна иметь, потому что цена всякого знания определяется его связью с нашими нуждами, стремлениями и поступками; иначе знание становится простым балластом памяти, пригодным для ослабления житейской качки разве только пустому кораблю, который идёт без настоящего ценного груза.

Политическая и экономическая жизнь не составляет чего-то цельного, однородного, какой-то особой сферы людской жизни, где нет места высшим стремлениям человеческого духа, где царят только низменные инстинкты нашей природы. Во-первых, жизнь политическая и жизнь экономическая – это различные области жизни, мало сродные между собою по своему существу. В той и другой господствуют полярно противоположные начала: в политической – общее благо, в экономической – личный материальный интерес; одно начало требует постоянных жертв, другое – питает ненасытный эгоизм. Во-вторых, то и другое начало вовлекает в свою деятельность наличные духовные средства общества. Частный, личный интерес по природе своей наклонен противодействовать общему благу. Между тем человеческое общежитие строится взаимодействием обоих вечно борющихся начал. Такое взаимодействие становится возможным потому, что в составе частного интереса есть элементы, которые обуздывают его эгоистические увлечения. В отличие от государственного порядка, основанного на власти и повиновении, экономическая жизнь есть область личной свободы и личной инициативы как выражения свободной воли. Но эти силы, одушевляющие и направляющие экономическую деятельность, составляют душу и деятельности духовной.

У нас, например, в XVIII в. жалобы на несправедливость крепостного права послышались из самой крепостной среды даже раньше, чем в образованном обществе; но долго эти жалобы обращали на себя ещё меньше правительственного внимания, чем освободительные представления образованных людей. Однако потом опасения, внушенные настроением крепостной среды, подействовали на ход освободительного дела сильнее каких-либо соображений высшего порядка.