Последний довод королей

— Тяжело тебе, наверное, живется?
— А кому легко? Жизнь не меняется. Никогда не менялась.
И то правда... если самому ничего не менять, то жизнь, понятное дело, никогда не изменится.

— Благоразумное поведение от ума не зависит.

— Досадно... — пробормотал Челенгорм. — Они так храбро дрались... И такой печальный конец.
Вест смотрел, как очередной истерзанный труп соскользнул с края рва и шлепнулся в груду страшных тел и торчащих конечностей.
— Так большинство осад заканчиваются. Особенно для храбрецов. Их похоронят в грязи, ров снова наполнят водой, и над ними заплещутся безмолвные воды Белой... Храбрецы они или нет, будет уже неважно.

Наставник Глокта стоял посреди огромного пустынного холла. Томясь в ожидании, он вытянул изогнутую шею в одну сторону, затем в другую; привычно хрустнули позвонки, по изувеченным мышцам между лопаток растеклась привычная боль.
«Зачем я делаю это, если мне больно?
Зачем мы себя мучаем — трогаем языком язвочку, сдираем волдырь, сковыриваем с раны подсохшую корку?»

Я учусь на своих ошибках. — Коска задрал подбородок и почесал покрытую струпьями шею. — Только никак не могу научиться не совершать ошибок.