Мандолина капитана Корелли

кто захочет – быть с кем-то, а мечтать совсем о другой?

– Надо было воспитать ее дурой, – сказал наконец доктор. – Когда женщины приобретают способность к дедукции, никогда не знаешь, чем это закончится.

– Извините, молодой человек, но что, скажите на милость, вы делаете? Это не совсем то, чего я ожидал из рассказов моей дочери.
– Черт! – воскликнул капитан, совершенно выбитый из сосредоточенности. – Я только что собрался играть!
– Что ж, я бы сказал, давно пора уже! Да что ж такое вы делали-то? Что это такое? Какая-нибудь ужасная современная пустышка под названием «Две консервные банки, морковка и мертвая шлюха»?
Корелли обиделся и заговорил высокомерно и презрительно:
– Я играю один из концертов Гуммеля для мандолины. Первые сорок пять с половиной тактов – для оркестра, «аллегро модерато э грациозо». Вы должны вообразить оркестр. Теперь мне придется начать всё с самого начала.
Доктор свирепо уставился на него.
– Черт меня побери, если я буду сидеть и снова слушать этот стук, и черт меня возьми, если я могу вообразить оркестр! Просто сыграйте свою партию!
Капитан ответил ему свирепым взглядом: он был явно убежден, что доктор – законченный мещанин.

Почему кефалонийцы выбрали объектом поклонения именно Аполлона – самая большая загадка, и в то же время здесь нет ничего таинственного. Особенно это необъяснимо для тех, кто никогда не бывал на острове, и совершенно понятно тем, кто знает его, ведь Аполлон – бог, ассоциируемый с властью света. Чужаки, приезжающие сюда впервые, слепнут на два дня.
Это такой свет, который кажется не связанным ни с воздухом, ни со стратосферой. Он абсолютно девственен, дает потрясающую ясность зрения, обладает героической силой и яркостью. Он выявляет краски в их подлинном состоянии до грехопадения, словно они взяты прямо из воображения Господа во дни начала Творенья, когда Он еще полагал, что все идет хорошо.

сегодня хорошенький денек, хорошенький, как Пелагия, а если заброшу леску на дно, может, поймаю камбалу, а если попадет соленая вода в мои порезы на заднице, то жечь будет так, что мать твою за ногу.