История смерти. Как мы боремся и принимаем

Достижения медицины не только увеличили продолжительность жизни, но и трансформировали умирание: теперь человек перед кончиной может десятилетиями бороться со множеством опасных изматывающих заболеваний. Это актуализирует сложный вопрос об осмысленном умирании, о достойной жизни и качестве смерти. Стареющее население, страдающее от болезней, ставит нас перед необходимостью переосмыслить эффективность затрат на здравоохранение и понять, откуда брать средства на всех нуждающихся. Возможно, уже к середине XXI века мы увидим небывалый всплеск интереса к эвтаназии не как к «праву на смерть», а как к вполне практическому решению накопившихся проблем.

Серийные убийства - всегда грубое преступление не только против человека, но и против общества и его устоев. Каннибал, разбрасывающий останки мертвых тел, или сексуальный маньяк - всегда нарушитель европейской морали и христианских табу. Чтобы эффект был максимальным, серийным убийцам требуются технические возможности для репрезентации и поддержания образа. Один из исследователей серийных убийств Дирк Гибсон отмечает, что именно медиа позволяют преступникам получить славу, превращают их в селебрити и тем самым способствуют появлению новых убийц**. Можно сказать, что медиа - это способ жизни серийного убийцы***.

блэк-метал - пример того, как музыкальный стиль стал воплощением мощного и символически наполненного социального протеста, а образы, связанные со смертью, - его главным инструментом.

Вокруг радикального отрицания общеевропейских ценностей выстраивается и остальная символическая репрезентация блэк-метал-сцены. Например, если для христианина человеческое тело свято как вместилище души, то для блэк-металиста оно - всего лишь бессмысленная биологическая масса, не заслуживающая уважения. Осквернить его можно, не только обнажив или продемонстрировав биологические процессы вроде дефекации, но и расчленив, то есть прибегнув к самой радикальной с точки зрения христианства практике десакрализации.

Кроме того, паллиативная помощь органично встроилась в западную идеологию общества потребления, где субъектность человека определяется потребностью и способностью постоянно делать выбор. Тяжелобольной пациент - это прежде всего потребитель, просто с очень специфическим выбором. И хоспис как пространство продолжающейся жизни должен поддерживать эту иллюзию «жизни как выбора».