Гарсоньерка

«Гарсоньерка» Элен Гремийон: о тех, кто узурпирует чужое горе, отвык оборачиваться и не всегда хочет творить добро
Дебютный роман Гремийон «Кто-то умер от любви» стал национальным бестселлером. Ожидает ли та же судьба «Гарсоньерку»? Рецензия ReadRate.
«Когда боишься разоблачения, кажется, что тебя разоблачили полностью, а что полностью правда открывается редко – никому и в голову не приходит…» Элен Гремийон приглашает поискать правду вместе.

Приглашение в Аргентину

1980-е… Истерзанная противоречиями Аргентина постепенно выходит из затянувшейся гражданской войны военных с социалистами. Ещё болят нанесённые диктатурой раны, но пыточные камеры уже стали воспоминаниями. Власть перешла из железных рук силовиков к избранному правительству. Уцелевшие жертвы преследований вернулись домой, а матери погибших получили право на голос. В центре повествования – одна из таких матерей, Ева Мария Дариенцо, из-за репрессий лишившаяся дочери Стеллы. Ева Мария избегает слёз и откровенности. А ещё – площадей. Потому что площади и манифестации вынуждают смешать свою тоску с чужой. Несколько дней назад мир госпожи Дариенцо дал ещё одну ощутимую трещину. Под окнами собственного дома была найдена мёртвой Лисандра Пюиг – жена психоаналитика Витторио, единственного человека, которому поверяет своё горе Ева Мария. Было ли это самоубийством, или с Лисандрой свёл счёты кто-то из обиженных пациентов мужа? Чтобы освободить заключённого под стражу доктора, Еве Марии предстоит провести собственное расследование. И вот тут начинается самое интересное.

Заглянем в журнал психотерапевта

Говорят, сочинительницы питают слабость к эпиграфам. Начало «Гарсоньерки» подтверждает эту теорию: эпиграфов здесь целых два. Один (классический) принадлежит Сэмюэлу Беккету, другой (по сути, заменяющий экспозицию) – самому автору: «На дворе август 1987 года – это зима. Времена года не одинаковы в разных местах. В отличие от людей». После такого введения особенно любопытно видеть, что автор ни на шаг не отклоняется от заданных условий. Перед нами только Аргентина, только 80-е, только избранные Гремийон герои. Зато сюжет развивается сразу в трёх пластах: детективном, историческом и психологическом. Описание тайной тюрьмы переплетается со снами, записями сеансов психотерапии, предсмертными воспоминаниями и выписками из медицинских справочников. Двигаясь по следам Евы Марии, истинная фрейдистка Гремийон расскажет и о «первичной сцене», и об абасиофилии, и даже о том, как называется сексуальное влечение к подмышечным впадинам. Знание – главная награда, полученная Евой Марией, обернётся для неё физической и нравственной ловушкой. Неразрешимым противоречием, в котором веками сталкивались разные взгляды на мир. В голове Евы Марии звучит множество голосов, среди которых она теряется.

Необычная детская роль

Отличительная черта «Гарсоньерки» – лихие повороты сюжета, экспрессивный синтаксис, внезапная смена рассказчиков, детали-«обманки» и множество второстепенных тем. Несколько смысловых, временных и даже звуковых пластов романа удерживает вместе его центральный образ – дети. Ребёнком предстаёт перед нами погибшая Лисандра Пюиг. Следом в повествование вводится Стелла – пропавшая дочь Евы Марии, после чего детские образы возникают на каждом шагу. Дети-инки, погубленные собственными родителями. Ребёнок, возможно, похищенный одним братом у другого во времена диктатуры. Маленькие девочки, к которым обезумевшая Лисандра ревнует мужа. Наконец, её собственное детство, повествуя о котором Гремийон даст совсем не фрейдистское объяснение тому, что маленькие девочки порой желают стать мальчиками. Придаёт ли это роману наивности? Ничуть. Дети – ценность, на которой сходятся смертельные враги, и в то же время лучшая мишень для негодяев. Ребёнок неизменно (и, казалось бы, безнадёжно) ищет добра. Однако «если хочешь, чтобы люди были лучше, чем они есть, это вовсе не значит, что ты не догадываешься, до чего они плохи».

Ложные следы сюжета

Повествование Гремийон изменчиво, как Протей. Поманило было исповедальностью – и вновь перешло к привычному «голосу за кадром», скупо комментирующему события от третьего лица. Наградило второразрядного персонажа запоминающейся художественной деталью, но не дало ей мало-мальски важной роли в развитии сюжета. Наметило (и весьма ярко!) вечную тему «учитель и ученик»… Кажется, только для того, чтобы через десяток страниц забыть о ней навсегда. Ужаснуло внезапно всплывшим на поверхность чудовищным прошлым главного героя – и к концу романа возвратило его в тесноватое первоначальное амплуа романтика с «улыбкой невиновного человека, сбросившего с себя тяжесть».

Если вы с трудом выносите литературные описания пыток, «любовных» сцен без примеси любви и теорию Фрейда, роман Гремийон скорее всего не для вас. Но если вы, подобно Еве Марии, ищете не удовольствия, а истины и не боитесь этических коллизий, если вам трудно справиться с острым горем – «Гарсоньерка» может оказаться неплохим лекарством. В конце концов, «став жертвой человеческой низости лишь однажды, ты потом всегда должен быть выше пошлости, оставаться над схваткой».