На мгновение снова прострелило сердце. Значит, и правда кончено. И тут же подступила злость. Почему бы и не повидаться? Пусть посмотрит на меня. А уж я постараюсь....

Варя видела свою прежнюю Собаку, которая виляет хвостом и лает одновременно. Самолюбие было удовлетворено. Да, он может ей позвонить завтра около трех. Может, даже посмотрят квартиру. «А сейчас — мне пора», — поспешно добавила она, чтобы не слушать, как Рольф примется объяснять, почему он не может пригласить ее к себе в отель.

Каждый только и ждет, чтобы присосаться к нему, человеку верующему, который всегда знал, что есть добро и что есть зло, и который шел по жизни, воздавая каждому по заслугам, — что браткам, что мэру. Но вот теперь адские силы налетели смерчем, толпа бесов кружит вокруг уже который день, а не ухватишь.

Что же это такое творится-то? Обступили, бесы, все со всеми спелись, сговорились, все так, понимаешь, сплели в клубок... Не разберешь, кто за кого, кто просто парит.

— Может, ты просто не любишь детей?
— Вполне может быть. Как и многие люди, которые даже не задумываются, нужны ли им дети. Большинство вообще надо было бы лишить родительских прав.

— Но человек же развивается сам. Родители могут только заложить фундамент.
— Вот именно. Развиваться способен любой, у кого есть хоть сколь-нибудь пытливый ум. А вот мотивация, энергия, смелость — это либо есть, либо нет. И тем, кому родители это дали, я считаю, повезло. Познание — это же огромное удовольствие.

Существование — это не мизерная жизнь, это бесконечность собственного мира, со своими мерилами и своей правдой.

Возможно, Варя сама придумала себе ту свободу, которая ей нужна. Но каждый проживает сам все, что придумал. И «каждый рассказывает то, что считает своей историей».

Свобода нужна каждому, как воздух. Правда, большинство так не думает. Но это просто потому, что человек не умеет ценить того, что у него есть.

Он умел сопереживать, не разделяя эмоций друзей, считая это не изъяном души, а воспитанием чувств. Если бы он сам переживал то, что переживают друзья и — уж тем более — подзащитные... От актера же не требуют подлинных страданий на сцене.