Монах из Мохи

То есть каждой чашки кофе касалось по двадцать рук, от плантации до этой самой чашки, и тем не менее одна чашка стоила каких-то два-три доллара. Даже чашка за четыре доллара - уже чудо, если учесть,
сколько народу ее создавало, сколько внимания и опыта конкретных людей вкачано в зерна, которые в этой четырехдолларовой чашке растворены. Если вдуматься, это же бездны человеческого внимания, опыта, и даже при цене четыре доллара за чашку велики шансы, что какого-то человека - или многих людей, сотни людей - по ходу дела обманывали, обкрадывали, эксплуатировали.

К восемнадцати годам он знал, что у этих людей, которые учились в колледже и могли жить где душа пожелает, не было ничего такого, чего не было у него самого. Они не были умнее - уж это ясно. Они не были смекалистее. Они даже не были беспощаднее. Честно говоря, они, пожалуй, были мягче. Но у них имелись преимущества. Или ожидания. Или самоочевидности. Самоочевидно было, что они пойдут в колледж. Самоочевидно, что они найдут работу, достойную их воспитания и образования. В мире Мохтара ничего такого самоочевидного не было.

В разные дни отец ездил по разным маршрутам, и Мохтар никак не мог запомнить, какой маршрут когда. Так что халявить приходилось с осторожностью.
Мохтар с друзьями морочили голову какому-нибудь лоху, и тут кто-нибудь поднимал голову: " Это не твой там папаша, Мохтар?" Отец кружил по его детству, как по городу, - эдакой шестидесятифутовой бродячей совестью.